Сестры Хачатурян 2019 допрос, суд, приговор, что будет за убийство отца (митинги и петиции) - последние новости

Последнее время в соцсетях, в частности в "Инстаграмм" и "ВКонтакте" (ВК), активизировались обсуждения, обмен фото и видео-материалами сторонниками Сестер Хачатурян по делу об убийстве их отца Михаила 27 июля 2018 года. За год прошло немало митингов и написано множество петиций в поддержку девочек, ставших жертвами зверского домашнего насилия. Как пишет газета "Комсомольская Правда" (КП), страсти вокруг отцеубийц Ангелины, Крестины и Марии Хачатурян разгорелись с новой силой. После вынесения обвинения следствием по статье «убийство группой лиц» (до 20 лет лишения свободы) общественность взбунтовалась и разделилась на два лагеря. Кто-то считает, что убийцам место в тюрьме. Другие, что девочки не виноваты и достойны оправдания. О последних новостях этого громкого "дела" читайте ниже.

Кажется, эта история уже известна всей стране. 27 июля 2018 года в разгар летних каникул три сестры-погодки жестоко убили своего родного отца Михаила. 38 ножевых ранений, удары молотком по голове. Истекая кровью 52-летний Михаил Хачатурян умер у лифта. Видимо, из последних сил он пытался убежать от собственных чад. Девочек тут же арестовали и отправили в СИЗО.

Сразу после произошедшего стали всплывать нелицеприятные факты — подруги сестер, соседи, родственники в один голос утверждали, что Михаил был жутким тираном и держал в страхе не только свою семью, но и весь двор. Сестры год не ходили в школу и вообще из дома выходили редко. За любую провинность отец их бил. Крики из окна квартиры Хачатурян слышали все, они не прекращались ни днем, ни ночью. Отец требовал от Ангелины, Крестины и Марии полного подчинения. В любое время дня и ночи они обязаны были встречать его у подъезда, приносить еду и воду по первому требованию, а мать девочек давно с ними не живет и общаться с ней Хачатурян категорически запрещал.

И вот через несколько месяцев после задержания всем троим изменили меру пресечения с реального ареста, на запрет определенных действий. Девочки живут дома, учатся, дают показания.

В июне 2019 года следствие предъявило сестрам самую тяжкую из возможных квалификаций — обвинение в убийстве группой лиц по предварительному сговору. Девушкам грозит от восьми до 20 лет колонии, сообщает РИА "Новости". Скоро сестры Хачатурян (скорее всего, в конце августа или сентябре) предстанут перед судом.

Что именно произошло в тот день, 27 июля 2018 года, «КП» стало известно из источников близких к расследованию дела.

В 7.30 утра отец проснулся. Помолился возле икон — в «двушке» семьи в коридоре был оборудован целый иконостас. После вызвал к себе в комнату одну из сестер — старшую Крестину. Ругал ее на чем свет стоит за то, что в квартире бардак. Сказал, что, когда он проснется, чтобы был порядок. И снова лег спать.

Мария и Ангелина от криков проснулись. Втроем они сели на кухне, поели и решили, что в этот раз точно не дадут себя мучить.

Из показаний младшей сестры Марии:

«27.07.2018 после того, как отец уснул, мы с Ангелиной и Крестиной решили попробовать дать ему отпор, мы хотели защититься, и зная, что в его машине лежит нож, примерно в 12 часов 00 минут, взяв ключи от автомобиля отца, я с Ангелиной направились к его автомобилю, сказав при этом Крестине, что если проснется отец, то для него мы якобы пошли в магазин за продуктами. Найдя в машине нож, мы вернулись домой, спрятали нож в комнате, также ввиду того, что отец хранил дома строительные инструменты, мы с Ангелиной нашли там молоток и тоже его спрятали, отец при этом еще спал.

Спустя буквально некоторое время, отец проснулся, после чего у него опять началась тирания, он стал вызывать нас к себе по очереди, задавал какие-то бредовые вопросы, и не получая на них ответы, брызгал за это перцовым баллончиком в лицо. Я была последней, кого он вызвал. Он брызнул мне в лицо содержимым баллончика, и из-за проблем с легкими я стала задыхаться, появилась одышка, я начала плакать, на это отец говорил «ничего, ничего, все пройдет».

Когда к нам в комнату зашла Крестина, примерно в 16 часов 00 минут, мы пришли к совместному решению, что сегодня мы его убьем».

Девушки тихонько зашли к нему в комнату, Хачатурян спал в кресле, они начали наносить ему удары ножом. Кристина, которая должна была по плану в случае чего брызгать в лицо отцу перцовым баллончиком, не выдержала и выбежала за дверь. Дверь захлопнулась и девушка осталась у лифта. Только спустя несколько минут сестры открыли входную дверь, из нее вышел окровавленный Хачатурян, у лифта Ангелина его добила ударом в сердце, там он и рухнул.

Это данные первичного опроса. Его брали следователи УВД «Алтуфьево» в первые дни после убийства. Уже тогда сестры не сговариваясь рассказывали больше не про само преступление, а про то, что ему предшествовало.

Из показаний Марии:

«Мы с сестрами устали от такой жизни, мы боялись к кому-либо обратиться, потому что у него везде были связи, мы боялись, так как знали, что ему все сойдет с рук, говорить об этом кому-то из родственников тоже не было решением этой проблемы, так как нам могли бы не поверить».

Одинаковые показания трех сестер:

«Отец всегда говорил, что прелюбодействовать это грех и очень плохо, но так как мы его кровь и дочери, он может делать с нами все, что захочет, а мы должны всегда этому подчиняться.

«Обращались к отцу мы только на «Вы», так как он этого требовал, дома мы за ним ухаживали, гладили, убирались, готовили кушать, приносили ему кушать, когда он этого потребует. Если он увидит пыль или грязь, он сильно злился и ругался на нас. Из наших друзей и знакомых никто не знал, что он пристает к нам с сексуальными домогательствами, это было известно только нашим подругам, которыми являются Марина, Настя и Лера».

Из показаний Крестины:

«Когда в 2016 году мы с сестрами и отцом были в г. Адлер на отдыхе, мы собрались куда-то идти, он сказал сестрам, чтобы они спускались и ждали нас на первом этаже, после чего он зашел в комнату, разделся и приказал мне лечь рядом с ним... Мне было очень страшно, я сказала ему, что поклялась Богу, что буду хранить девственность до первого мужа, на что он сказал, что тогда я должна буду целовать его, после чего я стала целовать, но мне стало плохо, стала задыхаться, плакать, я выбежала, в это время практически у двери стояли сестры, я побежала к его сумке, в которой находились таблетки, вроде бы клоназепам, чтобы покончить жизнь самоубийством, но они вызвали скорую, где мне промыли желудок. В больнице отец сказал, что я перепутала эти таблетки с ношпой, и отравилась.

Также Ангелина мне рассказывала, что в 2014 году, когда они были в Израиле, он приставал к ней, находясь в отеле, а по приезду, находясь в нашей квартире стал также приставать с сексуальными домогательствами. Он просил, как мне стало известно впоследствии, как и меня, так и её, и Марию, ему мастурбировать. Мне он говорил, что у него проблемы с простатой, и так как я учусь на врача, я должна ему помогать».

Из показаний Ангелины:

«Также мне известно, что примерно в июле 2017 года, когда мы находились дома, отец позвал Марию в свою комнату, закрыв дверь, как обычно он это делает, он заставил её полностью догола раздеться, после чего он начал трогать её»…

Следователь, как это обычно бывает, просто копировал одинаковые показания в опросы разных сестер (ну не переписывать же, если суть одна). В итоге, когда читаешь все дело, от этих монотонно повторяющихся подробностей становится все страшнее и страшнее.

По данным "Интерфакса" на 11 июля 2019 года Следственный комитет России (СКР) выделил в отдельное производство из дела сестер Хачатурян материалы в отношении их отца. Следователи усмотрели в его действиях признаки, указывающие на то, что он истязал своих дочерей и совершал против них насильственные действия сексуального характера. Об этом сообщил "Интерфаксу" осведомленный источник.

"Следствие выделило в отдельное производство материалы в отношении Михаила Хачатуряна по факту совершения им преступлений в отношении своих дочерей", - сказал собеседник агентства.

Он добавил, что "по мнению следствия, действия Хачатуряна должны быть квалифицированы по статье 117, 132, 133 УК РФ (истязания, насильственные действия сексуального характера, понуждения к действиям сексуального характера)".

НО, уже по состоянию на 1 августа 2019 года СК не стал возбуждать дело против Михаила Хачатуряна, в убийстве которого обвиняются три его дочери, но это не реабилитирующее обстоятельство, сообщил РИА Новости адвокат Алексей Паршин.
"Сначала следователь должен вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи со смертью. Это постановление не реабилитирующее, так как в нем перечислены преступления, которые он совершил, как установленный факт", - сказал адвокат.

На данный момент, адвокаты девушек Алексей Липцер, Алексей Паршин и Ярослав Пакулин все еще добиваются посмертного возбуждения уголовного дела против Михаила Хачатуряна и признания действий самих девушек необходимой самообороной (статья 37 УК). О том, как защита сестер добивается, чтобы обвиняемые и потерпевшие в деле Хачатурян поменялись местами, корреспондентка «Новой Газеты» поговорила с Алексеем Липцером, адвокатом Крестины.

— С момента возбуждения уголовного дела против сестер Хачатурян прошел почти год. Как за это время развивалось дело, и на каком этапе оно находится сейчас?

— Мы с коллегами вступили в дело 2 августа 2018 года, в день избрания меры пресечения [Останкинский суд тогда отправил сестер в СИЗО до конца сентября]. Дело тогда еще было в Следственном комитете по Северо-Восточному округу Москвы. После этого, буквально через две недели оно было передано в ГСУ СК России, где и находится до сих пор. С того времени они и ведут предварительное расследование.

Девушек спустя два месяца отпустили из следственного изолятора — им изменили меру пресечения на ограничение определенных действий. Мы им подыскали квартиры, куда их определили по решению суда. С тех пор идет следствие, были многочисленные допросы. Допрашивали каждую, наверное, раз десять. Не меньше. Причем допрашивали по всем обстоятельствам: и по самому деянию, и по прошлой их жизни, и по отношениям с отцом, с родственниками. С родственниками проводились очные ставки недавно, была проверка показаний на месте — мы выезжали на квартиру. Экспертизы многочисленные, в том числе психиатрические.

— Меру пресечения в виде пребывания в СИЗО девушкам заменили на запрет определенных действий, одну из самых мягких. При этом обвинение было предъявлено тяжкое. Почему так получилось?

— Им сразу предъявили статью 105 часть 2 УК [убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору]. Изменилось за это время только то, что следствие установило, что мотивом совершения преступления послужили противозаконные действия отца в отношении всех девочек.

— Это как-то сказалось на вынесении окончательного обвинения?

— Это смягчающее обстоятельство — противоправные действия потерпевшего [Михаила Хачатуряна]. На саму квалификацию это никак не повлияло — статья осталась та же самая. Если дело дойдет до суда по этой же статье, и тот будет выносить приговор, признав их виновными, то суд в качестве смягчающего обстоятельства будет учитывать противоправные действия отца.

— Насколько оправдано обвинение в убийстве?

— Абсолютно не оправдано. Следствие само себе противоречит. Все это время — почти год — шло расследование обстоятельств случившегося с точки зрения того, почему все это произошло. В первую очередь, расследовалось, действительно ли отец их бил и насиловал. Следствие все это подтвердило. Они провели посмертную психолого-психиатрическую экспертизу: установили, что у Хачатуряна были психические отклонения. Все это вписали в постановление о привлечении [сестер] в качестве обвиняемых — описали все преступные деяния отца и все равно пришли к выводу, что девушки спланировали и совершили убийство группой лиц по предварительному сговору. Тогда для чего было нужно это все устанавливать?

Если бы следствие хотело переквалифицировать их действия либо как необходимую оборону, либо превышение пределов необходимой обороны, установление преступлений отца имело бы смысл. Получилось, что они все это установили, а квалификацию не изменили. Это бред!

— Вы и адвокаты других сестер утверждаете, что их действия были необходимой обороной?

— Да, мы считаем, что сестры находились в состоянии необходимой обороны. Кроме того, мы в ходе расследования пришли к выводу, что Крестина вообще не причастна к гибели Хачатуряна. Мы об этом заявляли в ходатайстве к следователю, но нам [в удовлетворении] было отказано.

Мария с Ангелиной свои действия совершали в состоянии необходимой обороны — Крестины с ними не было. Она вбежала в комнату на крики сестер и отца, испугалась и сразу же убежала. Она с ними все это не планировала, не сговаривалась, как утверждает следствие. Все это подтверждается материалами уголовного дела.

— Крестина только распылила перцовый баллончик в лицо Михаила?

— Она распылила его в сторону девочек и отца.

— Сестры тоже пострадали от перцовки?

— Никто не пострадал вообще. По версии обвинения, Крестина подготовила этот баллончик с целью дезориентировать Хачатуряна, прыснула ему в лицо, оказав тем самым содействие Ангелине и Марии. Мы произвели экспертное заключение трупа Хачатуряна и установили, что на его теле нет следов воздействия перцового газа. Это прямое противоречие.

— Почему вы выбрали тактику настаивать на необходимой самообороне, а не квалифицировать действия сестер по 108-й статье — превышение необходимой обороны? Именно по 108-й судят чаще всего женщин, ставших жертвами домашнего насилия и убивших своих насильников.

— Прежде всего, нужно смотреть, какие именно преступления были совершены Хачатуряном. Те составы, которые мы квалифицировали при подаче заявления следователю (мы подавали заявления от всех трех девочек о преступлениях со стороны отца — в ближайшее время будет решение), включали тяжкие преступления.

— Например?

— Например, [преступления], касающиеся сексуальной неприкосновенности девушек. Кроме того, девушкам регулярно наносили побои, они переносили истязания. Они находились на протяжении многих лет в психотравмирующих обстоятельствах, что подтверждено психиатрической экспертизой. Они сознавали реальную опасность за свою жизнь и здоровье.

Если человек опасается за жизнь и здоровье, его ответная реакция может квалифицироваться как состояние необходимой обороны. Не как превышение.

— У многих людей возникает вопрос: почему это самооборона, если убитый в момент нападения спал? Можно ли вообще говорить о самообороне, если в тот конкретный момент им ничего не угрожало?

— Есть практика Верховного суда, есть постановление Пленума Верховного суда, где дается трактовка этой статьи. Там указано, что состояние необходимой обороны может иметь длящийся характер. Необязательно, чтобы лицо совершило действия в момент непосредственного посягательства. Если человек на протяжении длительного времени был в состоянии психотравмирующей ситуации, подвергался избиениям и другим посягательствам на жизнь и здоровье, то он может находиться в состоянии необходимой обороны все это время — много лет. Пленум как раз говорит о том, что необязательно отвечать непосредственно в момент опасности. Они в состоянии опасности были, даже когда он спал.

В тот же день, буквально за несколько часов до этих событий, Хачатурян всем им распылил газ из перцового баллончика в лицо. Крестине из-за этого стало плохо, она стала задыхаться. Поэтому Ангелина и Мария были [в момент нападения] вдвоем: Крестина спала в другой комнате.

Мы часто приводим в пример узников концлагеря «Собибор». Они тоже постоянно находились в состоянии необходимой обороны. И тоже не вступали в борьбу с надзирателями, пока не дождались благоприятной ситуации. Они убили своих надзирателей и освободились. Никто же не обвиняет их в том, что они совершили убийство группой лиц по предварительному сговору.

— Вы упомянули узников концлагеря — людей, у которых часто диагностируют посттравматическое стрессовое расстройство. У всех сестер Хачатурян его тоже диагностировали, однако невменяемой в момент нападения признана только младшая Мария. Чем это объясняется?

— В отношении Ангелины с Крестиной написано, что они находились в состоянии ограниченной вменяемости, что не исключает вменяемость в юридическом смысле. Ограниченная вменяемость была установлена экспертами.

— Ограниченная вменяемость может как-то повлиять на вынесение судебного приговора?

— Нет, это только говорит о том, что им в случае вынесения обвинительного приговора рекомендовано наблюдение и лечение у психиатра по исполнению приговора.

— Адвокат Марии Ярослав Пакулин сообщал, что ее дело будет рассматриваться отдельно из-за признания девушки невменяемой в момент совершения убийства (у нее была обнаружена острая реакция на стресс). Что это значит для дела в целом?

— Это значит, что, если прокуратура утвердит обвинительное заключение, суд вынесет дело Марии в отдельную процедуру. В случае Ангелины и Крестины будут допрошены свидетели, изучены материалы дела — будет классический процесс. В процессе Марии все будет проще: будут смотреть заключение психиатра. Если суд придет к выводу, что доказательства ее причастности к совершению убийства есть, ей назначат наказание в виде принудительных мер медицинского характера — обычно они назначают шесть месяцев в стационаре или амбулаторно. Психиатры будут в дальнейшем решать, необходимо продлевать эту меру или нет.

Другое дело, что в суде будет сложнее доказать невиновность Марии. Если в нашем случае будут инструменты — мы сможем представлять доказательства, выслушивать всех свидетелей, изучать материалы дела, то в случае с Марией велика вероятность того, что будет вынесено готовое решение. Плюс мы с Крестиной думаем о том, чтобы дело рассматривалось судом присяжных. В случае с Марией это нереально. Суд присяжных не предусмотрен для рассмотрения дела в случае невменяемости.

— В России достаточно редко заводят дела в отношении людей после их смерти. Вы уже упоминали о преступлениях, совершенных самим Хачатуряном. Каковы шансы возбуждения дела против него посмертно?

— Велики, потому что следствие все уже установило. Насколько я знаю со слов следователя, в отношении Хачатуряна планируется несколько дел: одно дело останется в Следственном комитете, а другое будет выделено и отправлено в прокуратуру для рассмотрения вопроса о подследственности. Это, кажется, касается порнографии: он отправлял [порнографические] ролики одноклассницам дочерей. Дело о преступлениях в отношении Марии, Ангелины и Крестины останется в Следственном комитете.

Процедура такая: следователь сначала выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи со смертью. Если родственники не согласны, то возбуждает дело и начинает расследование.

Если они соглашаются прекратить его в связи со смертью, расследование не проводится, но уже будет установлен сам факт того, что преступление было.

Это нереабилитирующие основания для прекращения уголовного дела — Михаил Хачатурян посмертно будет считаться насильником и преступником.

Для нас это, конечно, более предпочтительный вариант, потому что в таком случае время не будет потеряно на еще одно расследование, и мы сможем использовать факт признания преступления в основном процессе.

— Родственники, которые идут по делу потерпевшими, как-то поменяли свое мнение после того, как следствие установило факт сексуального и физического насилия?

— Им абсолютно по барабану, они уверенно говорят о том, что Миша был хороший и ничего такого делать не мог. Хотя, по крайней мере, про избиения они знали. Девочки говорят, что они были свидетелями многих событий, но на очных ставках родственники это отрицают.

— Как возможное возбуждение дела против Хачатуряна может сказаться на деле самих сестер?

— В суде можно будет указывать на наличие уголовного дела против него, которое подтверждает факт противоправных действий с его стороны. Если сейчас есть только постановление следователя, то уголовное дело против него сделает [физическое и сексуальное насилие Хачатуряна над дочерьми] установленным фактом. Это можно будет использовать в качестве смягчающего обстоятельства или доказательства позиции необходимой обороны.

— Те, кто сейчас выступает против освобождения сестер Хачатурян, утверждают, что если не судить их за убийство, то и другие жертвы почувствуют себя безнаказанными. Сейчас параллельно идет дело Кристины Шидуковой, убившей своего мужа, домашнего насильника. Как юридически разрешать такие дела?

— Статья о необходимой обороне у нас не просто так есть в Уголовном кодексе и не просто так есть разъяснение Пленума Верховного суда. В каждом конкретном случае нужно выяснять, была ли жертва в состоянии необходимой обороны. Если была — превысила ли она эти пределы или нет. И уже из этого исходить, по какой статье судить.

В глобальном смысле все решается проще: если бы был в свое время принят закон о домашнем насилии, во многих случаях все не доводилось бы до печального конца. Если бы правоохранительные органы своевременно реагировали на сообщения о преступлениях со стороны мужа, сожителя, то этих ситуаций в конечном итоге бы не возникало.

Я надеюсь, что наше дело послужит толчком к тому, чтобы закон приняли.

Я знаю, что на этой неделе в Госдуме было совещание рабочей группы на эту тему — собирались у Оксаны Пушкиной. Думаю, что потихоньку к этому придут. В таком случае, и статистики такой печальной не будет у нас в стране.

— Насколько дело сестер Хачатурян — типичный случай домашнего насилия? Есть ли что-то, что отличает его от других историй?

— Мне кажется, дело необычно самими действиями Хачатуряна. Необычно, что это дочери убили отца в ответ на его преступления, в том числе сексуального и физического характера. Чаще у нас жены убивают мужей либо сожителей. А здесь три девочки были жертвами не вполне вменяемого человека. События, которые они описывают, жуткие. В этой части дело необычное.

Им некуда было идти, не к кому обратиться. Они знали, что, если они пойдут в полицию, толка от этого не будет. Они уже видели, что отец решает все эти проблемы легко. Они не видели другого выхода для себя.

— В последние несколько недель поднялась большая волна поддержки со стороны гражданского общества в отношении сестер — проводятся пикеты, чтения, планируется марш. Как вы для себя объясняете такую поддержку?

— Недавно было предъявлено обвинение и было установлено, что все слухи про действия отца были не слухами, а правдой, — это установлено следственными органами. Думаю, что из-за этого такой резонанс начался. Поддерживают их потому, что всем ясно, что девушки подвергались ужасным преступлениям с его стороны.

— Но есть и обратная реакция: на мероприятиях в поддержку сестер появляются активисты движения «Мужское государство», которые утверждают, что они не против девушек, но за объективное следствие. По их словам, убийцы не должны остаться безнаказанными. Насколько такая позиция оправдана и насколько молодые люди искренны в своих убеждениях?

— Не знаю конкретно про «Мужское государство», но знаю, что на одной из акций у Басманного суда во время последнего продления меры пресечения товарищи, стоявшие с плакатами, были проплачены. Точно совершенно. В группе, где говорилось об этой акции, была ссылка на профиль человека: если хотите участвовать, свяжитесь с этим человеком. Когда переходишь на профиль этого человека в «ВКонтакте», видишь его рекламу своих услуг как посредника для организации различных мероприятий. Видимо, он все это организовывал — находил ребят, которые готовы за какую-то сумму сходить.

А когда эти товарищи говорят, что убийство должно быть наказано, хочу им посоветовать почитать статью 37 Уголовного кодекса и постановление Пленума.

Не каждое убийство должно быть наказано. Все зависит от обстоятельств дела.

Они плохо знакомы с нашим делом, не знают материалов дела. Просто оправдывают тирана.

— Публичность и огласка в СМИ как-то влияют на дело сестер?

— Повлияло в самом начале: если бы не было такого резонанса и внимания к этому делу, оно бы не было передано в Следственный комитет России. Осталось бы где-то на уровне Бутырского следственного отдела. Следствие бы не пошло по тому направлению, по которому оно пошло. Они бы закончили [дело] за два месяца, девочек бы уже приговорили.

Благодаря тому, что было столько внимания со стороны общественности, со стороны СМИ, дело ушло в ГСУ СК, где они стали проводить надлежащее расследование. У нас претензий к следствию и проведенному расследованию нет. Они действительно установили наличие преступлений со стороны Хачатуряна. У нас претензии только к конечному результату — выводу следственных органов.

— Дело сестер Хачатурян еще громче зазвучало после дела Ивана Голунова. Такой вариант развития событий, как с Голуновым, когда дело просто закрывают за отсутствием состава, вам кажется возможным?

— Хотелось бы, конечно, мы об этом и ходатайства подавали. Будем смотреть, что решит прокуратура.

Сейчас мы сделали интересную вещь. Девушки непосредственно после убийства давали показания, пока мы с коллегами еще не вступили в дело. Мы этим показаниям внимания не уделяли на протяжении всего следствия, потому что, войдя в дело, сразу конкретизировали, почему показания были даны тогда в таком виде. И дальше не обращали внимания на старые показания — для нас было очевидно, что они липовые.

Показания скопированы друг с друга — они одинаковые.

Мы знали, каким образом эти показания снимали: допросили младшую Марию, а потом просто скопировали в протокол Ангелины, изменив имена. Потом из протокола Ангелины скопировали в протокол Крестины, тоже поменяв имена. При этом ошибки остались те же самые. Где-то даже не смогли заменить орудия убийства, которые были у девушек.

Когда было вынесено постановление о привлечении девушек в качестве обвиняемых, мы поняли, что следствие взяло за основу эти старые показания. Они же описывают действия Крестины — она там якобы была, приготовила баллончик, использовала его. Это следует только из первых протоколов, всё. Во всех остальных показаниях она уже рассказывала, как было на самом деле.

Мы сделали экспертное исследование: предоставили для сравнения три протокола — протокол Марии в качестве свидетеля и протоколы Ангелины и Крестины в качестве обвиняемых. Эксперты установили, что большая часть показаний Ангелины, Крестины и Марии Хачатурян представляют собой один и тот же текст с незначительной редакторской правкой, написанный одним и тем же автором. При этом объем уникальных фрагментов в тексте составляет в показаниях Марии 9%, в показаниях Ангелины — 12%, в показаниях Крестины — 18%.

То есть показания Ангелины, Крестины и Марии Хачатурян не являются показаниями трех разных людей. Большую их часть составляет один и тот же текст, написанный одним и тем же автором, который правильно употребляет юридическую терминологию, хорошо усвоил жанр протокола и, вероятнее всего, имеет юридическое образование и/или опыт работы в правоохранительных органах.

Сейчас мы это экспертное исследование будем приобщать к материалам дела и будем говорить, чтобы провели судебную экспертизу на основании этого исследования и всех протоколов [допросов], которые они давали в те дни.

Самое интересное вот в чем: на основании протокола показаний Марии сделаны два других протокола, но у нас Мария признана невменяемой в момент совершения преступления. Она не могла давать показания о непосредственном эпизоде совершения преступления. Раз она не могла говорить об этом, то и показания Ангелины и Крестины, которые взяты из ее показаний, тоже не могут считаться надлежащими доказательствами.

— Будете настаивать, чтобы их изъяли из материалов дела?

— Мы будем настаивать на проведении судебной экспертизы и признании этих протоколов ненадлежащим доказательством. А если это ненадлежащее доказательство, то каким образом они решили, что Крестина вместе с девочками участвовала в совершении преступления? Других доказательств нет. Во всех следующих протоколах Ангелина, Мария, Крестина рассказывают, что Крестины там не было.

— Сейчас мера пресечения девушек — запрет определенных действий. Как они проводят это время? Чем занимаются?

— Ангелина с Марией учились до этого [в 11 классе] — сейчас экзамены сдавали, ЕГЭ. А Крестина — да ничем особенно. Ходит, гуляет. Сейчас будет знакомиться с материалами дела. А так — все ждут, когда и чем это уже закончится. Потому что строить планы сейчас… Решит она поступать в университет, а ее вдруг закроют на 10 лет. Какой смысл?

Как сообщает "ФедералПресс", о насилии в семье знали только близкие подруги. Сестры тщательно скрывали это от других.

Подруги девочек, а также их родители, знали, что сестер Хачатурян на протяжении многих лет насиловал отец. Однако никто так и не обратился в полицию. Одноклассники сестер Хачатурян дали интервью. В нем они рассказали об их отце и о самих девочках.

По словам Андрея Андреева, он знал, что их отец «мягко говоря грубый, строгий». Однако, признается он, не мог даже подумать о том, что он с ними делал.

Андреев также вспомнил случай из младших классов. Он сказал, что отец пришел с пистолетом на родительское собрание к своему старшему сыну.

Были в начальных классах и он пришел на родительское собрание Сергея (старший сын – прим. «ФедералПресс») он пришел с пистолетом. Просто пугает всех, думает, что он пуп земли», – заключил Андреев.

Как передает телеканал «Дождь», об избиениях знали лишь несколько близких подруг девочек. Они хотели быть похожими на других и поэтому тщательно скрывали происходящее с ними дома

Как говорит одноклассница Крестины Елена, она часто ночевала у нее дома, поскольку отец ее выгонял, а идти было некуда. Если одноклассницы не было дома, она просто сидела у нее на этаже.

«Даже если меня не было дома, она могла сидеть в подъезде у меня на этаже. Все соседи это видели и спрашивали, почему девочка у вас под дверьми сидит», – говорит Елена.

Ранее сообщалось, что СК не будет возбуждать дело против отца сестер Хачатурян. Постановление не будет реабилитирующим, поскольку в документе будут перечислены все совершенные им преступления.

По сообщению "Газеты.Ру" Мосгорсуд решил продлить меру пресечения трем сестрам Хачатурян на три месяца — запрет определенных действий для них сохранится до 28 октября.

С конца июня 2019 года идет кампания в поддержку сестер Хачатурян. Она, в отличие от других крупных кампаний, имеет низовой характер. За ней не стоят оппозиционные или прогосударственные кандидаты и партии с их мощным социальным капиталом. Кампанию в поддержку Ангелины, Крестины и Марии Хачатурян ведут активистки феминистского движения, пишет "Новая Газета".

В течение последних двух месяцев координаторки «Марша сестер», который должен был состояться 6 июля 2019 года, борются с мэрией Москвы за право выйти на улицу ради первого в истории России шествия в поддержку жертв домашнего насилия. Все попытки согласовать митинг пресекаются властью. Администрация города либо отклоняет заявления активисток, либо предлагает им самые непопулярные места для проведения протестных акций, например, гайд-парк в Сокольниках или площадку в Марьино.

Ответом на отказ мэрии в проведении марша становится культурная и благотворительная деятельность активисток и активистов. «Театр.doc» 27 июня на своей площадке организовал акцию солидарности с сестрами, 5 июля прошли массовые литературные чтения, посвященные девушкам и их истории, а совсем скоро в Москве состоится благотворительный концерт в поддержку Ангелины, Крестины и Марии Хачатурян.

Это большая культурная и политическая работа, если вообще можно разделять культуру и политику (нет), ведется не только ради сестер Хачатурян. Она ведется ради всех женщин России. Сестры Хачатурян — это эмблематическая фигура трех женщин, которые сами себя защитили. Да, ценой убийства. Защитили себя от домашнего насильника, потому что никто другой не смог этого сделать по причине общей установки общества на невключение окружения (соседей и очевидцев) во внутренние дела семьи. И, что самое страшное, невключение государства и правоохранительных органов в ситуацию семейного насилия.

В феврале 2017 года Госдума декриминализировала домашние побои — депутаты решили, что теперь насильники могут отделаться простыми штрафами. Это окончательно развязало им руки. Многочисленные пикеты против принятия этого решения шли под лозунгами в духе «Заплати пять тысяч — бей и насилуй сколько влезет».

Если анализировать уровень агрессии со стороны властей, которым сопровождаются нынешние мирные акции в Москве, мы увидим, как работает насилие, что его жертвой всегда становятся слабые и уязвимые. Противостояние с полицейскими в Москве 27 июля 2019 года — это ни что иное, как последний выпад в сторону агрессора. Последний прыжок слабых, прыжок из последних сил — в надежде на освобождение. Структурно действия сестер Хачатурян, а вместе с ними и действия 80% российских женщин, сидящих в тюрьме за убийство ради спасения, ничем не отличаются от действий мирных граждан, которые пытались пройти через полицейские кордоны.

Кампания в защиту сестер Хачатурян является национальной: активистки и активисты требуют принять в России закон о домашнем насилии. Нам нужна профилактика домашнего насилия, нам нужен охранный ордер. Мы хотим, чтобы каждая женщина, которая сидит в тюрьме за самозащиту от насильника, была реабилитирована. Мы должны помнить, что каждая десятая убитая женщина в мире — россиянка. А 80% женщин, сидящих в тюрьме за убийство — это женщины, выбравшие жизнь, защищавшие себя, анализирует "Новая Газета".